«Безопасность нашего города пошатнулась из-за злобы и подлости тех немногих, кто нападает на общество и грабит его. Из-за них спекуляции на валютной бирже проникли на рынок и мешают нам обеспечить поставки того, что необходимо для жизни...».
 Так говорилось в заключительной части постановления муниципалитета Миласы в Карии, датированного 209 годом нашей эры, в котором выражалась обеспокоенность тем, что черная валютная биржа подвергает городские финансы кризису, уменьшая доходы банкиров, которые, с помощью муниципальной уступки, держала монополию на валютном рынке.
Еще более сенсационным является обнаружение вопросов, адресованных египетскому оракулу, сохранившихся в группе папирусов, датированных концом III века нашей эры.
- «Моя недвижимость будет заложена?»
- «Будет ли мой дом продан на аукционе?».
- «Стану ли я бедным нищим?»
- «Получу ли я обещанные деньги?»
Несколькими годами ранее, то есть в 260 году нашей эры в Оксиринхе в Египте, ужасное обесценивание валюты побудило менял закрыть свои банки и отказаться обменивать «монету божественных императоров»; местной администрации пришлось прибегнуть к принуждению и угрозам, приказав банкирам под страхом самых серьезных санкций «вновь открыть свои филиалы и принимать и обменивать все монеты, кроме тех, которые совершенно поддельны и фальшивы».
Эти документы дают осязаемую оценку финансового и денежного кризиса, в который погрузилась Римская империя в третьем веке и из которого она вышла совершенно преображенной: никаких больше попыток поддерживать экономический баланс между социальными классами, но произошел отказ от поддержки самых слабых в пользу своих. Происходила все возрастающая консолидация великих экономических и земельных держав.
ФИНАНСОВЫЙ КРИЗИС РИМСКОЙ ИМПЕРИИ
Инфляция и неспособность поддерживать надежную валюту были одними из существенных аспектов этого кризиса. В действительности причины, по которым фидуциарная система вступила на опасный склон, были благородными и почти гуманитарными, но причины, которые тогда мешали ее контролировать и регулировать, были лишь отчасти непредсказуемыми, будучи глубоко связанными с самой структурой общества и экономики. Таким образом, их решение было несовместимо с сохранением этой структуры, которая должна была интерпретировать экономику как функцию политики.
Эта потребность родилась вместе с самой империей: пролетарские массы, выросшие во время социального кризиса II века до нашей эры, питали армии гражданских войн между Марием и Суллой, Цезарем и Помпеем, Октавианом и Антонием. В результате этих войн родилось новое имперское государство, а с миром, принесенным Августом, снова стал подниматься и укрепляться средний класс, который черпал свои доходы от мелкой торговли и мелкой собственности, а затем, во всё большей степени, от возможности трудоустройства, предлагаемые гражданской и военной администрацией.
Таким образом, основой имперской власти была благосклонность средних классов, которые полагались на нее, как на огромную клиентуру, и которые были также ее опорой и оправданием. Чтобы иметь возможность проводить политику поддержки средних классов и требуемого от них прогрессивного социального развития, а также уйти, насколько это возможно, от зависимостей и ограничений любого рода, императоры постепенно увеличивали концентрацию экономических благ в своих руках: это явление, вместе с увеличением функций, которые брало на себя государственное управление, привело к значительному увеличению числа государственных служащих, в то время как служащие, рабы или свободные рабочие, обширной собственности имперского государства имущество увеличилось в той же мере. Таким образом, возникли два естественно контрастирующих социальных блока: с одной стороны, имперское государство и его собственность с огромной массой военных и административных служащих, с другой — частная собственность, представленная не только крупными землевладельцами так называемого сенаторского сословия, а всеми теми, кто экономически не был связан с деятельностью Государства и кому тем не менее Государство своей организацией позволяло жить и процветать. Эту массу представляли частное крупное сословие и его служащие, но прежде всего многочисленная городская буржуазия, основанная на земле и торговле, населявшая города империи.
Однако по мере того, как государство постепенно что-то отбирало у частной экономики, налоговые поступления сокращались, поскольку государство не могло облагать налогом само себя, и возникла необходимость применения более обременительной системы налогообложения, в то время как производственный механизм централизовался, хотя и давал видимые видимые результаты, медленно обедняла администрацию в связи с политической необходимостью выпуска товаров в распределение без учёта реальных затрат. Все эти проблемы создали огромные финансовые трудности, и это отразилось на стабильности валюты.
Удивительно, но даже спустя столетия, отдельные Государства продолжают повторять ошибки, в настоящем, больше людей волнует курс доллара, а не сколько производится товаров в стране.
ДЕНЕЖНАЯ СИСТЕМА РИМСКОЙ ИМПЕРИИ
Римская денежная система представляла собой биметаллическую систему с золотой монетой, называемой ауреусом, и серебряной монетой, называемой денарием, плюс несколько медных дивизионных (обменных) монет, из которых наиболее распространенным был сестерций (1/4 денария).
Установить взаимосвязь с текущей стоимостью денег или покупательной способностью очень сложно, и даже ссылка на стоимость металлов вводит в заблуждение, поскольку во времена Римской империи золото имело гораздо более высокую покупательную способность, чем сегодня, а серебро тем более. Сегодня серебро стоит около 0,65 евро за грамм, а золото — около 55 евро за грамм, поэтому, чтобы иметь один грамм золота, вам нужно почти 85 граммов серебра; однако во времена Августа 12 граммов серебра было достаточно, чтобы получить один грамм золота. Учтите также, что во времена Августа денарий весил примерно 4 грамма серебра, что 250 динариев составляли годовое жалованье солдата легиона и что еженедельное потребление пшеницы на двоих стоило немногим больше половины динария. Таким образом, покупательная способность металлов (золота и серебра) была намного выше, чем сегодня.
Принимая во внимание эти данные, цифры годового жалованья государственных чиновников кажутся поразительными: от 10 000 динариев для управленцев низшего звена до 75 000 динариев в год для префектов и прокуроров.
Основная масса населения, естественно, была далека от этих цифр и, вероятно, колебалась на уровне ниже зарплаты кадрового солдата, положение которого уже считалось завидным. После повышения стоимости жизни зарплата военных выросла до 300 динариев к концу I века нашей эры и до 350 к концу II века нашей эры.
К концу II века муниципальный писец зарабатывал немногим меньше легионера, т.е. 300 денариев в год, а горняк с шестимесячным срочным контрактом, датированным 164 г. н.э. и сохранившимся в надписи из Дакии (Румыния), он заработал за 130 рабочих дней 70 динариев плюс содержание, исчисляемое примерно в 15 динариев в месяц.
Чтобы получить должность муниципального советника, необходимо было иметь минимальное состояние в 100 000 сестерциев, в то время как минимальные активы, необходимые рыцарю для входа в государственную администрацию или сенатору для занятия государственных должностей, были намного выше. Однако большинство сенаторов и рыцарей были несравненно богаче, о чем можно легко судить по расходам на общественные сооружения, построенные за их счет и подаренные городам их происхождения. Однако военные бонусы в основном переводились на покупку ферм и, даже если они хранились в денежной форме, не позволяли накопить крупный капитал. Средний рабочий, вероятно, никогда не был способен перевести свои сбережения в золото, за исключением минимальной степени.
Золотая и серебряная монеты приобретают социальный оттенок, а их внутренние взаимоотношения внутри денежной системы становятся сложными и деликатными. Прежде всего, прочность самой системы была ослаблена трудностью поддерживать фиксированное соотношение между золотом и серебром, несмотря на колебания рынка; во-вторых, необходимо было найти баланс между спросом и эмиссией денежных средств, но с помощью инструментов того времени было почти невозможно оценить потребность в деньгах, требуемую экономической ситуацией.
ФИНАНСОВЫЕ РЕШЕНИЯ НЕРОНА
Тенденции римских специалистов были на самом деле противоположными и одновременно вредными: с одной стороны считалось, что, размещая на рынке большое количество денег, можно создать экономическую эйфорию и стимулировать инвестиции, не принимая во внимание, кроме имевшие место факты, что это вызвало немедленный рост цен и падение цен на металлы; с другой стороны, было предпочтительно сократить выбросы, чтобы избежать инфляции, но это сделало номинальную стоимость ниже реальной стоимости , вызвало рост стоимости денег, сокращение торговли и сбой в цепочке предприятий.
Типичен в этом отношении случай, произошедший во времена княжества Тиберия, убежденного сторонника ограничительной теории: рост процентных ставок и стагнация цен поставили тысячи средних предпринимателей, задолжавших крупному капиталу, на грань разорения и цепочки банкротств, и, чтобы избежать худшего, император был вынужден предоставить огромную сумму в 100 миллионов сестерциев государственным банкам для ссуды частным лицам под гарантии земли или недвижимости.
От Августа до Нерона золото и серебро росли в цене, потому что обязательства платежного баланса истощали запасы: поэтому возникла тенденция к уменьшению веса золота и динариев или уменьшению содержания в них серебра. Нерон, оказавшись перед необходимостью сделать выбор, отражающий политические и социальные тенденции правительства, выступил в защиту среднего класса, проведя крупную денежную реформу, которая имела серьезные последствия для истории Империи, но поставила ее в непримиримый конфликт с сенаторской олигархией, которой четыре года спустя удалось свергнуть его от власти.
В 64 году нашей эры Нерон глубоко изменил соотношение между монетами: если до него ауреон в 8 граммов приобретался за 25 динариев серебра по 4 грамма, то после реформы ауреон в 7,40 грамма получался за 25 динариев серебра весом всего 3,25 грамма, причем из сплава более низкого качества.
Вводя в обращение новые денарии с той же покупательной способностью, что и предыдущие, но с меньшим весом и пробой, Нерон решительно шел против течения: он переоценил серебро и заставил продавать золото по цене ниже себестоимости, которое вместо этого демонстрировало постоянную тенденцию к дешевению, рост цен и отделение от паритетов, установленных по серебру. Возможность успеха полностью заключалась в способности государства гарантировать за 25 обесцененных серебряных монет золото постоянного веса. Таким образом, Нерон помогал мелкой буржуазии-держателям денег, рабочим и солдатам, платившим серебряными монетами, в то же время он противодействовал крупным землевладельцам-золотодержателям, которые встревожились и стали заклятыми врагами Нерона именно из-за этой защиты серебра был нанесен ущерб золоту.
Реформа Нерона также означала отказ от биметаллической системы: золото и серебро больше не считались двумя независимыми ценностями и для поддержания их обменного курса второе было привязано к первому с гарантией Государства. Это был зародыш трастовой системы и начало опасной системы сбережений для правительств с дефицитом.
ФИНАНСОВЫЕ РЕШЕНИЯ ТРАЯНА
С появлением империи Траяна (98–117 гг. н.э.), весьма престижного военного человека испанского провинциального происхождения, средние буржуазные классы Запада и Востока приобрели большее политическое значение. Социальная проблема поддержания баланса между крупным сенаторским капиталом и провинциальной буржуазией трансформировалась в экономическую проблему, требовавшую сохранения нероновского баланса между выпуском золота и выпуском динариев.
Этот баланс был нарушен пассивностью торгового баланса с Востоком, на рынках которого большая часть сделок совершалась с золотом. Рост цен на металл фактически вызвал недоверие к способности государства поддерживать официальный обменный курс в течение длительного времени: спекулянты стремились к переоценке золота, а солдаты и чиновники пытались получить зарплату, выплачиваемую золотом.
На основе сведений, предоставленных нам Тацитом, мы знаем, что германцы также отказались от денария, приняв только тот, который был отчеканен до Нерона.
Траяну пришлось искать решение, которое позволило бы ему значительно увеличить золотой запас казны и в то же время понизить цену золота в пользу серебра, позволив сохранить паритеты, установленные Нероном, и заставить всех забыть о постоянном ухудшение денежной лиги. Выход предложила экспедиция Децебала против даков, сделавшая римлян хозяевами нынешней Румынии с ее золотыми приисками и огромными запасами драгоценного металла. Завоевав затем Аравию Петреа, Траян взял под контроль основные торговые пути с Востоком, а также гарантировал себе значительные налоговые сборы.
Таким образом, Траян не только восстановил доверие и вызвал эффективное снижение цен на золото (что было умело использовано для дальнейшего снижения стоимости денария), но ему также удалось восстановить имидж центральной власти, заинтересованной в благополучие социальных классов, и быть защитником государственной валюты.
Однако увеличение военных обязательств сделало финансовое давление еще более жестким, что особенно затронуло тот средний класс, который хотел защитить себя с помощью денежно-кредитной политики. Таким образом, медленный, но неумолимый рост цен вновь обрел силу, прямо пропорциональную уменьшению содержания серебра в денариях: обменные курсы оставались стабильными, поскольку еще сохранялась уверенность в авторитете и платежеспособности государства, но цены на товары, рассчитанные в серебре (золото использовалось только для крупных сделок, они дорожали, сокращая тем самым доходы средних и низших классов.
Были использованы ценовые ограничения, но процентные ставки начали опасно колебаться, что привело к банкротству банковских операторов. Заработная плата стала нестабильной, о чем свидетельствует заработная плата легионеров, которая увеличилась всего на сто динариев почти за два столетия и внезапно выросла с 350 до 500 динариев между 198 и 217 годами нашей эры.
ФИНАНСОВЫЕ РЕШЕНИЯ СЕТИМИО СЕВЕРО И КАРАКАЛЛЫ
Септимию Северу (198–211 гг. н.э.) пришлось оседлать тигра: хотя он осуществлял строгий контроль над обменными курсами и черным рынком, он пытался следовать за восходящей тенденцией уровня инфляции с соответствующим обесцениванием серебряной валюты, которое произошло с в нем 50% содержания металлов.
Септимий Север также пытался последовать примеру Траяна, получение значительных золотых запасов при конфискации крупных частных активов своих политических противников и успешных военных предприятиях. Своими действиями ему удалось сохранить достаточное доверие к государству как гаранту обменных курсов, но он не смог обуздать инфляцию, поскольку государственные расходы при нем достигли беспрецедентных размеров.
Крах произошел во время правления его сына Каракаллы, у которого возникла неудачная идея отказаться от нероновой системы и попытаться провести новую денежную реформу, имевшую катастрофические последствия. Каракалла, чтобы вернуть обменные курсы на более приемлемый уровень, решил сделать менее тяжелое золото (6,50 грамма), разрушив то, что до того момента было неприкосновенным шарниром, на котором, несмотря ни на что, находилась система доверия. Более того, он попытался повторить старую систему сбережений на серебряной монете, но не на старом денарии, опасаясь вызвать чрезмерное недоверие, а на новой монете, антониниане, которая официально стоила два денария, но содержала меньше серебра, чем два старых динария.
Хотя коррекция была минимальной, психологический эффект был огромен: за несколько лет Каракалла разрушил веру, которую простые люди продолжали сохранять в качестве правительства, а золото перестали чеканить регулярно, оставив его в резерве только для солдат, чья преданность была нужна больше, чем когда-либо.
В этот период стала очевидна внутренняя слабость экономической системы. В мире низкой производительности, где капитал вознаграждался больше, чем труд, в котором государство имело скромный бюджет (особенно по сравнению с размером многих частных состояний) и в котором экономическое благополучие среднего класса было связано прежде всего ради возможностей денежного обращения для среднего и малого бизнеса, центральное правительство решило ненормально расширить свои прерогативы и полномочия. Понеся огромные расходы на пропаганду и благотворительность, правительство решило атаковать крупный капитал спорадически и беспорядочно, фактически не способствуя перераспределению богатства.
Каракалла сенсационно недооценил стоимость огромной бюрократической и производительной машины Империи, стоимость которой выражалась в непрерывных потерях и увеличении финансового бремени, плохо распределявшегося и лежавшего в основном на провинциальном и муниципальном среднем классе.
Несколькими годами позже Лактанций в De mortibus pestorum отмечал, что, поскольку число людей, получающих от государства, теперь стало больше, чем дающих, колонисты и земледельцы, угнетенные бременем налогов, были вынуждены бежать и покидать поля и предметов их труда, что приводит к огромному снижению производительности сельского хозяйства и промышленности.
ПОЗДНЯЯ ИМПЕРИЯ
В этот момент правительству пришлось выбирать между возвращением к прошлому, то есть защитой классической буржуазной цивилизации, или отказом от нее. Аврелиан и Диоклетиан сделали выбор в пользу защиты прошлого, защиты среднего класса и буржуазии, хотя и с уступками потребностям момента, и защиты классической цивилизации, включая язычество. Диоклетиан пытался совместить невозможное, то есть основу хорошей денежной системы с золотым стандартом в 5,45 грамма (при нем возобновилась чеканка золотых монет регулярно) и серебряным стандартом в 3,40 грамма в хорошем сплаве, сосуществующем с бумажным курсом посеребренная медная монета очень низкой внутренней стоимости. Эту монету, считавшуюся деньгами бедняков, император предназначал для защиты до самого конца, опираясь на две другие престижные монеты и гарантируя их. Диоклетиан хотел, чтобы эта валюта пользовалась кредитом внутри Империи, гарантируя обменные курсы серебра и золота и налагая очень суровые наказания на тех, кто пытался спекулировать; однако, как обычно, держатели капитала отказались продавать или предоставлять деньги тем, кто предявлял эту валюту.
Диоклетиан отреагировал выпуском знаменитого эдикта о ценах, который в значительной степени сохранился, и его защита прошлого дошла до попытки нанести смертельный удар христианским общинам, которые теперь стали очень богатыми и чьи интересы теперь отождествлялись с значительной частью сенаторских капитал.
Крах идеологии античности отмечен провалом денежной системы Диоклетиана и реформы Константина, произведенной за счет язычников. Константин был готов принести в жертву средние классы, которые Диоклетиан упорно пытался защитить: по мнению императора, если нужна была прочная денежная система, необходимо было отказаться от принудительной валюты и вернуться к рыночной стоимости металлов, отказавшись от держателей дивизионных изменить свою судьбу и принять мир, разделенный на привилегированных землевладельцев и низшие классы, доведённые до условий полурабства.
Константин чеканил 4-граммовый золотой солид (остался неизменным на протяжении всего византийского периода до 1200 года) и подгонял оставшуюся монету по реальной металлической стоимости, разграбив сокровища языческих храмов. Цены резко выросли, обрекая значительную часть населения на нищету: это был пугающий крах, подобного которому никогда не было в истории Древнего Рима.
Анонимный автор, живший через несколько десятилетий после Константина, призывая императора положить конец ужасным последствиям константиновской реформы, дал ясное описание: «Именно Константин с помощью бессмысленной денежной политики вместо бронзы, которая однажды имела высокую номинальную стоимость, давал золото в качестве валюты для мелких сделок. Считается, что жадность и накопительство, свидетелями которых мы являемся, зародились именно там. Огромная масса золота, серебра и драгоценных камней, хранившаяся с древних времен в языческих святилищах, была выброшена на всеобщее обозрение и разожгла коллективный инстинкт обладания и траты. Из этой массы золота заполнялись лишь частные дома сильных мира сего, ставшие еще более роскошными вследствие разорения бедняков, а низшие классы, естественно, угнетались насилием. Но обездоленная бедность доверила свою месть преступлению и обрушила на империю серьёзные несчастья, опустошая поля, нарушая мир набегами и грабежами, разжигая ненависть и в конце концов порождая тиранов и узурпаторов».
|
