Расправа над теми, кто в 2002 году был «против» нужна Бердымухаммедову для того, чтобы сегодня все остальные всегда были «за».
Мысль объявить своих политических оппонентов и критиков диктаторского режима «террористами» родилась у Сапармурада Ниязова на волне всеобщего неприятия терроризма, охватившего мир после трагедии 11 сентября 2001 года. Обрушив свой высочайший гнев на тех, кто якобы организовал и осуществил покушение на его жизнь, Ниязов все последующее беззаконие, произвол и репрессии в стране объявил «священной борьбой с терроризмом». Он точно рассчитал, что никто в Туркменистане не осмелится открыто вступиться за тех людей, которых, предварительно облив грязью, сам осудил и приговорил. Именно поэтому реакция туркменского МИДа на доклад профессора Эммануэля Деко и позицию ОБСЕ имела характер гневной отповеди тем, кто не принял вымышленную Ниязовым версию событий 25 ноября как «террористического акта», носящего, к тому же, международный характер.
Повышенное внимание к вопросу соблюдения прав человека при осуществлении мер по борьбе с терроризмом определялось возникшей опасностью нанести ущерб правосудию и господству права в результате принятия антитеррористического законодательства и проведения соответствующей политики. Репрессивные режимы попытались представить борьбу против них, а также против нарушения основных прав человека как акты терроризма, тогда как репрессивная политика самих властей против собственного народа была признана даже более злостной формой агрессии, чем акты, совершаемые отдельными лицами или группами лиц против таких режимов, подчеркивали правозащитники и представители гражданского общества в докладе «Борьба с терроризмом и права человека», подготовленном в рамках проекта «Гражданская восьмерка».
Вопросы соблюдения прав человека в ходе борьбы с терроризмом были подробно отражены в целом ряде документов, принятых Организацией Объединенных Наций. При этом неоднократно высказывалось опасение, что государства, принимая меры для борьбы с терроризмом, часто сами серьезно нарушают права человека и принципы законности, прибегают к пыткам и другим видам жестокого обращения, зачастую игнорируя правовые и практические гарантии их предупреждения, такие, как регулярный независимый мониторинг мест содержания под стражей. Кроме того, проводимые в рамках антитеррористических мероприятий судебные разбирательства зачастую нельзя назвать справедливыми и независимыми, а голоса правозащитников, журналистов и гражданского общества власти пытаются заткнуть с помощью репрессивных мер.
На законодательном уровне понятие «терроризм» и меры борьбы с ним появились в Туркменистане значительно позже того, как по обвинению в террористической деятельности были осуждены десятки людей. Закон Туркменистана «О борьбе с терроризмом» был подписан Ниязовым 15 августа 2003 года. Тогда же, 15 августа был принят конституционный закон Туркменистана «О Халк Маслахаты», в котором было прописано, что к компетенции этого «постоянно действующего высшего представительного органа народной власти, обладающего полномочиями высшей государственной власти и управления» (но никак не законодательного и судебного органа!) относится, в том числе, «объявление отдельных неправовых деяний действиями по измене Родине, объявление изменниками Родины лиц, признанных виновными и осужденных за совершение таких деяний, и решение вопроса о разрешении применения к ним исключительной меры наказания в виде пожизненного лишения свободы».
Международноый пакт о гражданских и политических правах:
«Никто не может быть признан виновным в совершении какого-либо уголовного преступления вследствие какого-либо действия или упущения, которое, согласно действовавшему в момент его совершения внутригосударственному законодательству или международному праву, не являлось уголовным преступлением. Равным образом, не может назначаться более тяжкое наказание, чем то, которое подлежало применению в момент совершения уголовного преступления».
Именно рассмотрев с позиций соблюдения правовых норм вопрос о справедливости вынесенных обвинительных приговоров по так называемому «делу 25 ноября», профессор Деко пришел к выводу о том, что туркменский суд сознательно пошел на многочисленные нарушение как международного, так и внутреннего законодательства, и назвал судебные процессы декабря 2002-января 2003 года «пародией на правосудие».
Эммануэль Деко, специальный докладчик ОБСЕ:
«Стремление Туркменистана отправлять независимое и беспристрастное правосудие должно выражаться в конкретных шагах, а не сводиться к констатации его основных принципов в ст.101 и последующих статьях Конституции. В особенности это касается разделения ветвей власти и статуса судей. Аналогичным образом, независимость судей является обязательным условием уважения и соблюдения прав подсудимых в полном объеме. Все имеющиеся данные указывают на отсутствие гарантий такой независимости. Лишенные возможности воспользоваться услугами адвоката, обвиняемые содержатся без возможности связи с внешним миром. В презумпции невиновности им отказано. Они не имеют доступа к обвинительным документам и не могут подготовить свою защиту. Тем самым им отказано в праве на справедливый суд, вопреки не только всем международным нормам, но и принципам, установленным Конституцией. Подобная пародия на правосудие противоречит ст. 107 Конституции, гласящей: ''Правосудие осуществляется на основе состязательности и равенства сторон. Стороны имеют право на обжалование решений, приговоров и иных судебных постановлений всех судов Туркменистана''. Точно так же, ст. 108 гласит: ''Право на профессиональную юридическую помощь признается на любой стадии судопроизводства''».
С критикой действий туркменских властей выступил Государственный департамент США. В опубликованном докладе о соблюдении прав человека в мире в 2002 году отмечалось:
«Появилось множество заслуживающих доверия сообщений о нарушениях прав человека, совершенных государственными чиновниками. Власти задержали сотни родственников арестованных по делу о заговоре, некоторые из которых были подвергнуты физическому насилию и лишены доступа к медицинской помощи. Родственники проходящих по делу о заговоре также лишились работы, были отчислены из вузов и выселены из своих домов. Власти серьезно ограничивали политические и гражданские свободы. Правительство в течение года не регистрировало никаких партий и продолжало подавлять всякую оппозиционную политическую деятельность. Силы безопасности продолжали избивать и иным образом издеваться над подозреваемыми и заключенными. Как уголовная полиция, так и МНБ действовали с относительной безнаказанностью и нарушали права людей, а также приводили в исполнение политический курс властей на подавление политической оппозиции».
16 апреля 2003 года Комиссия ООН по правам человека в ходе своей 59-ой сессии приняла специальную резолюцию по Туркменистану 23 голосами «за» при 14 «против» и 16 воздержавшихся. За принятие резолюции проголосовали Аргентина, Австралия, Австрия, Бельгия, Канада, Чили, Коста-Рика, Хорватия, Франция, Германия, Гватемала, Ирландия, Япония, Мексика, Парагвай, Перу, Польша, Южная Корея, Шри-Ланка, Швеция, Великобритания, США и Уругвай.
Радио «Немецкая волна»:
«Среди проголосовавших против принятия резолюции была и Россия. В кулуарах комиссии считают, что Москве было просто неловко критиковать Туркменбаши сразу после успешной встречи в верхах [имеются в виду переговоры С. Ниязова и В. Путина 10 апреля 2003 года, завершившиеся подписанием 25-летнего газового соглашения]. Кроме того, аналитики предполагают, что Россия не хочет нарушать негласный принцип воздерживаться от публичной критики в адрес государств СНГ».
«Гундогар»:
«Озабоченные соблюдением прав заключенных секретных тюрем ЦРУ российские политики, похоже, ничего не знают о туркменских тюрьмах. Или не хотят знать. А между тем, именно там, в сопредельном с Россией государстве, пыткам и издевательствам подвергаются сотни политзаключенных, узников совести, тысячи заключенных иных категорий, среди которых немало граждан Российской Федерации».
Кроме России, против принятия резолюции проголосовали Армения, Украина (многолетние газовые «должники» Туркменистана), а также страны, сами находящиеся под постоянным давлением со стороны международного сообщества именно по вопросам соблюдения прав человека: Бахрейн, Китай, Куба, Габон, Индия, Ливийская Арабская Джамахирия, Малайзия, Пакистан, Саудовская Аравия, Судан, Сирия, Вьетнам и Зимбабве. Воздержались от голосования: Алжир, Бразилия, Буркина Фасо, Камерун, ДР Конго, Кения, Сенегал, Сьерра Леоне, ЮАР, Свазиленд, Тайланд, Того, Уганда и Венесуэла.
Газета «Коммерсантъ»:
«Комиссия ООН по правам человека обвинила Туркменистан в произвольных задержаниях и арестах, притеснении членов семей обвиняемых в совершении покушения на президента страны в ноябре 2002 г. В резолюции отмечается, что президент страны Сапармурад Ниязов не допускает ни политической оппозиции, ни свободы слова и средств массовой информации. В документе подчеркивается требование о защите всех прав и основных принципов свободы человека, а также о сотрудничестве с ООН».
Алексей Коротаев, представитель Международной лиги по правам человека:
«Комиссия ООН обратилась к властям Туркменистана с требованием обеспечить полное соблюдение прав и свобод человека, допустить в места лишения свободы представителей Красного Креста, положить конец ссылкам людей в отдаленные районы страны, гарантировать гражданам свободу перемещения, привлечь к ответственности лиц, виновных в нарушении прав человека и разрешить легальную деятельность неправительственных и правозащитных организаций».
Юсуп Кенани, координатор международного Хельсинского комитета по правам человека:
«Я считаю, что резолюция Комиссии по правам человека принята своевременно. Туркменистан должен выполнять не только принятые на себя международные обязательства но и Конституцию собственной страны».
«Международная амнистия»:
«ООН недвусмысленно просигнализировала озабоченность международного сообщества ситуацией в республике. ООН поддержала усилия ОБСЕ и продемонстрировала, что ситуация с правами человека в Туркменистане является не локальной европейской проблемой, а предметом озабоченности всего мирового сообщества. Мы считаем, что ООН теперь должна очень внимательно наблюдать за всеми шагами, которые предпринимаются сейчас Туркменистаном».
15 апреля 2004 г. Комиссия ООН по правам человека на своей 60-ой сессии вновь приняла аналогичную резолюцию по Туркменистану.
Шаги, предпринятые Туркменистаном вслед за принятием резолюций Комиссии ООН поразили мир своей неадекватностью. Говоря языком сегодняшних реалий, Туркменистан попытался дать «симметричный» ответ на принятую резолюцию:
«Туркменская сторона выражает свое крайнее непонимание и озабоченность в связи с принятием 15 апреля 2004 года на шестидесятой сессии Комиссии Организации Объединенных Наций по правам человека резолюции ''Положение в области прав человека в Туркменистане''.
Указанный документ отражает весьма тенденциозный подход отдельных членов Комиссии, явившихся инициаторами постановки этого вопроса, а его содержание не соответствует действительности и тем позитивным действиям, которые Туркменистан осуществлял и осуществляет в сфере реализации прав и свобод человека. […]
В Туркменистане нет ни единого случая ареста или осуждения по политическим мотивам либо за убеждения граждан. […]
Особую озабоченность вызывает тот факт, что члены Комиссии, проголосовавшие за принятие резолюции, не владеют информацией о реалиях и позиции Туркменистана по затрагиваемым в ней проблемам. К числу таких вопросов можно отнести положения резолюции о допуске представителей Международного комитета Красного Креста к осужденным лицам.
В этой связи туркменская сторона отмечает, что Туркменистан, следу своим международным обязательствам, готов обеспечить доступ представителям МККК к лицам, находящимся в местах лишения свободы, кроме преступников, осужденных за терроризм, попытку насильственного захвата власти и изменения конституционного строя страны. К осужденным террористам в соответствии с законом и приговором суда доступ запрещен в течение пяти лет. Об этом туркменская сторона неоднократно отмечала на официальном уровне в ходе встреч с представителями международных организаций и иностранными дипломатами. […]
Исходя из вышеизложенного, Туркменистан заявляет, что туркменская сторона, отмечая неприемлемость одностороннего подхода в вопросе прав человека, не признает резолюцию, принятую 15 апреля 2004 года Комиссией Организации Объединенных Наций по правам человека, и в соответствии с существующими процедурами будет ставить вопрос об ее отмене вышестоящими органами Организации Объединенных Наций».
Действительно, в мае 2004 года Ниязов заявил в присутствии членов иностранного дипкорпуса, которые по приглашению официальных властей Туркменистана наблюдали очередные военные учения близ Ашхабада, что «нет никаких препятствий для доступа международных организаций в тюрьмы, кроме посещения тех, кто был причастен к событиям 25 ноября».
Обратив внимание на то, что официальное заявление о доступе к заключенным прозвучало впервые, хотя и в таком, урезанном виде, тогдашняя глава представительства ОБСЕ в Ашхабаде Параскива Бадеску отметила определенный прогресс в позиции Туркменистана: «Это позитивный шаг, и этим надо воспользоваться».
Суммируя позицию туркменского внешнеполитического ведомства, следует отметить, что заявленное в цитируемом выше документе МИД Туркменистана «последовательное развитие конструктивного диалога Туркменистана с международными организациями, в первую очередь с ООН, ОБСЕ» не соответствует действительности, ибо напрочь и в достаточно грубой форме отрицает все замечания и рекомендации этих двух самых авторитетных международных организаций.
Что касается заявления о готовности обеспечить доступ представителям МККК к лицам, находящимся в местах лишения свободы, и стремления международных организаций этим обещанием воспользоваться, то реальностью это обещание стало, спустя лишь… восемь (!) лет. В апреле 2012 года туркменские власти, наконец, дали согласие на посещение одного ИТУ по их выбору — колонии для несовершеннолетних МРК-18 в г. Мары. К тем же осужденным, к которым, как заверил Генерального секретаря ООН МИД Туркменистана, «доступ запрещен в течение пяти лет», и через десять лет никакого доступа нет.
Отступление от некоторых прав человека, предусмотренных в международных договорах, не допускается даже в периоды действия чрезвычайного положения, говорится в документах, принятых ООН. В частности, Международным пактом о гражданских и политических правах к числу не допускающих отступления прав отнесены право на жизнь, а также право не подвергаться пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство формам обращения или наказания.
22 декабря 2003 г. на своей 58-ой сессии Генеральная Ассамблея ООН большинством голосов приняла резолюцию, в которой выразила серьезную озабоченность ситуацией с соблюдением прав человека в Туркменистане. Генеральная Ассамблея, помимо всего прочего, обратилась к туркменским властям с требованием в полном объеме реализовать меры, изложенные в резолюции Комиссии ООН по правам человека в апреле 2003 г., и рекомендации, предложенные в марте 2003 г. специальным докладчиком ОБСЕ по Туркменистану, немедленно предоставить доступ к заключенным независимым организациям, в том числе Международному комитету Красного Креста, адвокатам и родственникам и немедленно и безо всяких условий освободить всех узников совести.
Спустя год, 20 декабря 2004 г. на своей 59-ой сессии Генеральная Ассамблея ООН приняла вторую резолюцию по Туркменистану, в которой повторно затронула большинство вопросов, которые были подняты в первой резолюции в 2003 г., а также в резолюциях, принятых Комиссией ООН по правам человека в 2003 и 2004 годах. В новой резолюции Генеральная Ассамблея также выразила серьезную озабоченность в связи с грубыми нарушениями прав человека в Туркменистане.
После ноябрьских событий 2002 года тема допуска в туркменские тюрьмы приобрела особую остроту в связи с тем, что достоянием гласности стали факты применения к большинству обвиняемых в «покушении» на Ниязова пыток и использования медикоментозных препаратов. Представители международных организаций и правозащитники подвергали сомнению законность и справедливость вынесенных на основании «признательных показаний» обвинительных приговоров и требовали встреч с осужденными.
В свою очередь Ашхабад, указывая на «публичные чистосердечные признания» обвиняемых, все претензии отвергал, прекрасно понимая, что допуск к осужденным независимых наблюдателей, адвокатов и родственников грозит полным крахом версии «покушения» и разоблачением методов получения этих «признаний».
Осужденные по делу «25 ноября» стали первыми заключенными ниязовских секретных тюрем. Секретных потому, что с тех пор ни одному человеку не удалось доподлинно узнать, где, в какой именно тюрьме, в каких условиях содержатся эти люди, живы ли они. Обычной реакцией со стороны туркменских властей на любые запросы об их местонахождении и состоянии является гробовое молчание. Власти не подтверждают и не опровергают сведения о смерти некоторых из заключенных, нарушая тем самым не только международные, но и общечеловеческие нормы.
В декабре 2010 года вступила в силу Международная конвенция ООН о защите всех лиц от насильственных исчезновений. У международного сообщества появился новый инструмент для борьбы с этими проявлениями жестокости и беззакония. Конвенция предписывает государствам-членам ООН принимать эффективные законодательные, административные, судебные и прочие меры в целях предупреждения и пресечения актов насильственного исчезновения. Она запрещает существование секретных тюрем и обязывает извещать семьи о судьбе их задержанных родственников. В конвенции признается право родственников знать правду о судьбе своих близких и получать возмещение вреда. Кроме того, в ней содержится требование к государствам предотвращать насильственные исчезновения путем введения четких гарантий защиты прав лиц, лишенных свободы, а также разыскивать исчезнувших людей или (в случае их смерти) устанавливать местонахождение их останков и передавать их родственникам. Кроме того, Конвенция связывает государства обязательством придать насильственному исчезновению статус уголовного преступления в национальном законодательстве, защищать свидетелей и привлекать к уголовной ответственности любых лиц, причастных к насильственным исчезновениям.
Татьяна Шихмурадова:
«Стоит ли говорить о том, что Туркменистан до сих пор не ратифицировал данную Конвенцию именно из боязни, что властям придется держать ответ и за секретные тюрьмы, и за насильственные исчезновения людей. И хотя официальный Ашхабад всегда был мастером представлять черное — белым, а белое — черным, оправдаться будет очень трудно, ведь речь идет не об одном-двух заключенных. Секретными узниками являются все, кого власти лишили свиданий, переписки с родными, встреч с адвокатами, о ком, как о моем муже, нет никаких сведений вот уже десять лет».
Якоб Келленбергер, президента Международного комитета Красного Креста:
«Применение практики насильственных исчезновений является нарушением прав человека. Те, кто это совершают, посягают на само существование человека и лишают его основной правовой защиты, на которую как мужчины, так и женщины имеют право, независимо от того, являются ли они виновными или нет. Это также нарушает права родственников пропавших без вести. Запрет на применение практики насильственных исчезновений, также как и другие нормы и правила гуманитарного права, не терпит исключений. Ни война, ни чрезвычайное положение, ни экстренные соображения национальной безопасности не оправдывают насильственных исчезновений.[…] Я хотел бы отдать дань мужеству тех семей, которые по-прежнему не имеют никакой информации о судьбах своих пропавших без вести родных. Продолжающаяся борьба семей за то, чтобы получить средство правовой защиты от той несправедливости, с которой им пришлось столкнуться, и предотвратить ее повторение, вызывает у нас восхищение и уважение».
Эпилог
Каждое репрессивное государство имеет свой набор «методов» устрашения граждан, и насильственные исчезновения — из разряда наиболее действенных. Мысль о том, что можно бесследно исчезнуть в секретных казематах, заставляет человека десять раз подумать: а стоит ли критиковать власти или требовать соблюдения своих прав, даже если они прописаны в конституции твоей страны? Страх стать жертвами насильственных исчезновений, а говоря простым языком, получить срок за свои «опасные», с точки зрения властей, убеждения, парализует туркменское общество.
В интересах Сапармурада Ниязова было поддерживать этот страх, в интересах Курбанкули Бердымухаммедова — продолжать дело своего предшественника. Вопрос, для чего ему нужны и секретные тюрьмы, и секретные узники, не может оставаться риторическим. Расправа над теми, кто в 2002 году был «против» нужна ему для того, чтобы сегодня все остальные всегда были «за».
Но есть силы, способные преодолеть этот ход событий и вернуть страну в цивилизованное русло. А когда это произойдет и мир узнает о преступлениях правящего режима, некоторым политикам придется признать, что эти преступления творились совсем-совсем рядом, как раз там, где добывают газ...
